Um vier Uhr ist für Rüstem  Minlischew die Nacht zu Ende, doch das wirft den Gardehauptmann nicht um. Acht Stunden Schlaf liegen hinter ihm, müs­sen hinter ihm liegen, denn mindestens das will der Geschwaderarzt schon wenig später von ihm hören. Flugtag ist angesetzt - ein Tag, der bis auf die Minute genau mit anstrengender fliegerischer Gefechtsausbildung aus geplant ist.

   Waschen, Rasieren, Anziehen sind für den 29jährigen eine Sache von we­nigen Minuten. Wie vieles andere in seinem Leben hat er auch die Aufsteh­phase zu den unterschiedlichsten Zweiten oft genug trainiert, als daß sie ihm schwerfallen könnte. Nebenan schlummern noch die Frau Ljubow und die Töchter Sarema und Nastja, die jüngste, erst im Mai 1984 hier in der Garni­son geboren. Leise schließt Rüstem die Wohnungstür, als er geht.

Von der Wohnsiedlung bis zum Offiziersspeisesaal des Jagdfliegerge­schwaders sind es nur ein paar Schritte. Das gemeinsame Frühstück mit sei­nen Genossen schätzt Rüstem, denn nicht nur schmackhaftes Essen wird hier gereicht und nicht nur Nebensächlichkeiten werden über den Tisch hinweg ausgetauscht. Das Frühstück ist sozusagen der lockere Einstieg in einen an­strengenden Diensttag. Rüstem bestellt sich Rührei mit Wurst, dazu einen kräftigen heißen schwarzen Tee, herzhaftes frisches Graubrot und Butter, ausreichend bis zum zweiten Frühstück.

Nach dem Umkleiden erwartet ihn der Geschwaderarzt. Nahezu unbewußt registriert Rüstem bei der Untersuchung die Werte:

Puls - 72;

Blutdruck- 115 zu 70;

«Ausgeruht?» - «Acht Stunden geschlafen!»

«Gegessen?» - »Frühstück in der Kantine!«

Temperatur - normal.

Auch die Atmung ist in Ordnung. Rüstem fühlt sich wie immer zur Erfül­lung aller Flugaufträge in der Lage. Zum Abschluß bekommt er die obligaten Vitamintabletten.

     Лишь несколько минут занимают обычные утренние дела – умыться, побриться, надеть форму. 29-летний лётчик привык собираться на службу очень быстро, эта способность тоже является частью его профессии. Вся семья ещё спит - жена Любовь и две дочки – Зарема и маленькая Настя, родившаяся совсем недавно, в мае 1984 года здесь же в гарнизоне. Уходя, Рустем закрывает дверь очень тихо, чтобы никого не разбудить.

      Дорога от жилого городка до лётной столовой занимает совсем немного времени. Рустем очень любит завтракать со своими товарищами по эскадрильи истребителей. Завтрак – это не только вкусная еда и возможность что-то обсудить за столом. Прежде всего – это возможность зарядиться, подготовить себя к напряжённому дню полётов. Рустем заказывает яичницу с колбасой, крепкий и горячий чёрный чай, пару бутербродов из чёрного хлеба с маслом. Этого должно хватить до следующего приёма пищи.

После переодевания в высотный костюм следует обязательный предполётный медицинский осмотр. Пульс – 72. Давление – 115 на 70. Рустем почти неосознанно запоминает эти цифры. «Спали хорошо?» – «8 часов» – «Поели?» – «Позавтракал в столовой». Температура - нормальная. Лёгкие тоже в порядке. Рустем чувствует себя отлично, он готов к любым нагрузкам в полёте. Осталось только принять обязательные перед полетом поливитамины.

Рустем Минлишев в кабине МИГ-23

Minlischew hießt das Sonnenbanner

Als die Flugzeugführer nach der Besprechung beim Kommandeur aus dem Dienstgebäude treten und prüfende Blicke zum Himmel schicken, denke ich: Bei dem Wetter dreht sich hier kein Rad! Weder will das dämmrige Tages­licht weichen, noch hebt sich der schwarzgraue kompakte Wolkenbrei. Gleichsam als Warnung, daß selbst dieses trübsinnige Wetter noch zu Stei­gerungen fähig ist, setzt durchdringender Sprühregen ein. Rückzug jedoch ist bei den sowjetischen Militärfliegern nicht eingeplant. Gardehauptmann Minlischew steigt die Treppen zum Turm der Flugleitung hinauf und hißt dort oben - dem Wetter zum Trotz - eine Fahne mit aufgehender Sonne und fliegerischen Symbolen, die Dienstflagge der sowjetischen Luftstreit­kräfte. Als kurz darauf, Punkt sieben Uhr, der Flugleiter mit einem Knopf­druck zwei grüne Leuchtsignalraketen startet, ist der traditionelle Auftakt für die fliegerische Gefechtsausbildung des Geschwaders vollzogen. Aber wieso hat gerade Minlischew die Dienstflagge gehißt?

    Der Politstellvertreter des Geschwaders beantwortet meine Frage umgehend. Zu meinem Glück holt er ein bißchen weiter aus, als er auf die Tradi­tionen seines Gardejagdfliegergeschwaders zu sprechen kommt. Auch Alexej Maresjew, berichtet der Oberstleutnant, dessen bewegendes Flieger­schicksal der Schriftsteller Boris Polewoi in seinem Roman »Der wahre Mensch« so einprägsam gestaltete, habe zu Anfang des zweiten Weltkriegs zu diesem Geschwader gehört. Maresjew mußten nach einer Verwundung bei einem Kampfeinsatz beide Füße amputiert werden. Hartnäckig und be­harrlich kehrte er trotzdem zur Fliegerei zurück. Am 23. April 1949 hielt der Held der Sowjetunion auf dem Weltfriedenskongreß in Paris eine vielbeachtete Rede. Darin wandte er sich an die Delegierten mit dem Appell: »Jeder junge Mensch muß sich heute selber fragen: >Was tue ich für die Verteidi­gung des Friedens? «Die Geschichte von Maresjews Gardefliegertruppenteil kennt zahllose Bei­spiele, wie junge Flugzeugführer auf diese Frage ihre persönliche, unver­wechselbare, heldenhafte Antwort gaben. Der Politstellvertreter nennt Gar­dehauptmann Alexej Jelissejew, einen der neun Helden der Sowjetunion, die aus den Reihen des Geschwaders hervorgingen. Er hatte unter Aufopferung seines Lebens ein gegnerisches Flugzeug durch Rammstoß vernichtet. Seit­dem wird er als Ehrenflieger des Truppenteils geführt. Dem besten Flugzeug­führer wird die Ehre zuteil, im Namen von Jelissejew die Dienstflagge zu his­sen und den Flugdienst zu leisten. Deshalb also hatte Minlischew das Sonnenbanner aufgezogen.

Капитан Минлишев поднимает знамя ВВС.

    Выходя на улицу после совещания у командира эскадрильи, лётчики внимательно смотрят в небо. Я подумал: при такой погоде полёты едва ли состоятся! Сумерки совсем не рассеиваются, низко нависают чёрно-серые облака. Погода становится совсем нелётной, начинает моросить пронизывающий холодный дождь. Но советские лётчики не привыкли отступать. Гвардии капитан поднимается по лестнице, ведущей на башню КП. Он подходит к флагштоку, чтобы поднять флаг советских ВВС – флаг, на котором изображены небо и  солнце, а в центре поля – эмблема советской авиации. Флаг поднимается в тёмное небо несмотря на совсем испортившуюся погоду. Спустя несколько минут, ровно в 7 часов руководитель полётов запускает в небо две зелёные ракеты. Полёты в эскадрильи по традиции начинаются с запуска в воздух ракет и подъёма флага ВВС. Но почему именно Минлишеву доверено сделать это?

     Замполит эскадрильи сразу отвечает на мой вопрос. Но начинает он издалека. Он подробно рассказывает о традициях своей эскадрильи. Подполковник рассказывает мне про Алексея Маресьева. Жизнь этого знаменитого лётчика стала основой сюжета романа Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке». Лётная судьба Маресьева начиналась именно в это эскадрильи. После тяжёлого ранения ему были ампутированы обе ноги, но ценой огромных усилий и упорных тренировок ему удалось вернуться в небо, вновь стать военным лётчиком. Ставший Героем Советского Союза А.П.Маресьев, выступая 23 апреля 1949 года на Всемирном конгрессе сторонников мира, обратился к его участникам с такими словами: «Сегодня каждый молодой человек должен спрашивать себя – что я делаю сам для защиты мира?» И лётчики эскадрильи Маресьева могут служить образцом такого отношения к своему делу. Можно привести немало примеров того, как молодые лётчики эскадрильи отвечают на этот вопрос своими поступками. И эти поступки часто можно назвать героическими. Замполит рассказывает мне о гвардии капитане Алексее Елисееве – одном из девяти Героев Советского Союза, удостоенных этого звания среди лётчиков эскадрильи. Ценой своей жизни он уничтожил вражеский самолёт, Лётчик, совершивший воздушный таран, был навечно занесён в списки части. И самый лучший лётчик эскадрильи теперь удостаивается чести поднять флаг перед началом полётов. Сегодня это доверено капитану Минлишеву.

Flugzeugführer vom Format eines »Ljotschik-Snaiper«

1300 Flugstunden sind die persönliche Bilanz des mittelgroßen, braunäugi­gen, dunkelhaarigen Tataren. Wenn sich sein persönlicher Beitrag zum Schutz des friedlichen Himmels an der Trennlinie zwischen Sozialismus und Imperialismus überhaupt messen lasse, meint er, dann zählten vor allem die erworbene Qualifikation als Militärflieger der Leistungsklasse I und die Gewißheit, daß er nächster Anwärter auf die höchste Qualifikationsstufe »Ljotschik-Snaiper« (Flugzeugführer-Scharfschütze) ist. Diese ehrenvolle Be­zeichnung wird bei den sowjetischen Luftstreitkräften nur jenen Militärflie­gern verliehen, die mehrere Jahre ohne Unterbrechung die Kenntnisse und Fertigkeiten der Leistungsklasse I bestätigten. Bei allen militärischen Übun­gen - im Manöverluftkampf, beim Schießen auf Erd-, Luft- bzw. Seeziele so­wie beim Bombenwurf - müssen sie mit einer Mindestdurchschnittsnote von 1,25 sehr gute Leistungen nachgewiesen haben. Rüstem Minlischew ist ein Flugzeugführer von diesem Format. »Ich bin in der Lage«, so interpretiert er seinen Leistungsstand mit nüchternen Worten, »mein Flugzeug tags und nachts unter allen Bedingungen einzusetzen und dieses Wissen jungen Flug­zeugführern zu vermitteln. Wetter wie das heutige hat deshalb nur insofern Einfluß auf unsere Ausbildung, als im Schwierigkeitsgrad höhere Aufgaben gelöst werden müssen.«

Start für Miniischews Kette

An diesem Tag heißt der Gefechtsauftrag: Luftkampf im Bestand der Kette mit stark manövrierenden Luftzielen. Miniischews Kette - vier MiG-23 -startet paarweise. Das ist eine Sache von Sekunden und prägt sich um so nachhaltiger ein, je dichter man an der Start- und Landebahn Position be­zieht. Ich stehe nur 15 m seitlich von der Betonpiste. Mit ihren bis auf 14,5 m Spannweite voll ausgefahrenen schwenkbaren Tragflügeln muten die start­bereiten Abfangjagdflugzeuge nahezu plump an.Die Triebwerke der zwei versetzt zueinander stehenden Maschinen touren mit schrillem Pfeifton, so daß man an eine Steigerung kaum glauben will. Irrtum! Nur wenige Sekun­den noch, und das Donnern der Triebwerke übersteigt mit 120 kN Startschub die Grenze des Erträglichen. Zweimal 17,5 t komprimierter Militärtechnik set­zen sich mit einem Katapultstart in Bewegung, gewinnen so schnell an Ge­schwindigkeit, daß schon nach wenigen hundert Metern »Anlauf« die Luft unter die 27,3 m² großen Tragflügelflächen greift, die MiGs abheben und nur noch für kurze Zeit durch ihren Feuerstrahl am Heck verfolgbar bleiben. Miniischews Kette ist gestartet.

Diesem Flugtag gingen gewissenhafte Vorbereitungen voraus. Rüstem Minlischew und seine Flugzeugführer trainierten im Simulator die Elemente der einzelnen Gefechtsaufträge. An Lagekarten wurde Punkt für Punkt der Übungsablauf durchgegangen. Man diskutierte über Erfahrungen, die sowje­tische Militärflieger, beispielsweise der Generalmajor der Luftstreitkräfte Arseni Woroshejkin, bereits vor über 40 Jahren als Schlüssel zum Erfolg im Luftkampf ansahen. »Die Steuertechnik«, zitiert Rüstem eine Passage aus dessen Buch »Jagdflieger«, »muß der Pilot bis zu einer solchen Perfektion beherrschen, daß er jede beliebige Figur mit geschlossenen Augen ausfüh­ren kann. Ein Luftgefecht wird in der Regel unter Anspannung aller Kräfte ge­führt. Durch die Überbelastung wird einem oft schwarz vor den Augen. In solchen Momenten muß der Pilot weitersteuern, ohne die Vorstellung von seiner Lage im Raum zu verlieren, sonst gerät er ins gegnerische Feuer, oder die Maschine bohrt sich bei zu geringer Höhe in die Erde. Diese Worte waren auf junge Militärflieger im Großen Vaterländischen Krieg zugeschnitten, die ihre einmotorigen La, Pe, IL oder Jak mit 500-600 km/h steuerten. Woroshejkins Erfahrungen haben auch heute inhaltlich ihre volle Gültigkeit. Nur- eine MiG-21 fliegt 2125km/h, eine MiG-23 2,5 Mach, eine MiG-25 etwa 3200 km/h. Und das von extrem niedrigen Höhen bis zu 20000, 30000 m! Bei einer MiG-23 mit ihrer veränderlichen Tragflügelgeometrie muß der Flugzeugführer zudem ständig ein anderes Flugzeug beherrschen. Jede Variation der Tragflügelpfeilung bringt ja andere aerodynamische Eigenschaften mit sich, die der Pilot vorausschauend be­rücksichtigen muß. Um wieviel größere Bedeutung hat da die Steuertechnik!

Meistertechniker wie Fjodorow

Doch nicht die Flugzeugführer allein schmieden die Kampfkraft und Ge­fechtsbereitschaft des Geschwaders. Der Komsomolsekretär, Gardehaupt­mann Michail Stepanow, kann auf viele pflichtbewußte Komsomolzen ver­weisen, die ihr Quentchen dazu beitragen. »Unsere Techniker und Mechaniker haben sich ausnahmslos bis zur Leistungsklasse II qualifiziert, die erfahreneren bis zur I«, sagt er und nennt auf Anhieb mit Dienstgrad, Fa­milien-, Vor- und Vatersnamen den Techniker Gardeoberleutnant Werjow-kin, Dmitri Wladimirowitsch, den Mechaniker für Bewaffnung Garde-Mlad-schi sershant (Unteroffizier) Galizki, Wladimir Nikolajewitsch, den Mechaniker Gardefähnrich Baikow, Alexander Nikolajewitsch und andere. Machen wir die Probe aufs Exempel, denke ich.

   Vor der großen Halle der Kontroll- und Reparaturstaffel Kusmenko steht -gleichsam als Blickfang - eine einzige MiG-23, und daran arbeitet ein einzel­ner Mann. »Mit dem Genossen dort an der Maschine würde ich mich gern mal unterhalten«, sage ich.

Кого называют лётчиком-снайпером?

Капитан Минлишев – среднего роста, темноволосый, с карими глазами. По национальности он татарин. Его личный налёт составляет 1300 часов. Если можно как-то оценить его личный вклад в дело защиты мирного неба над границей между социалистическими и империалистическими странами, то, по его мнению, это,  прежде всего, его квалификация военного лётчика 1-го класса. Минлишев уверен, что скоро станет лётчиком-снайпером. Этого почётного звания в советских ВВС может быть удостоен только такой лётчик, который на протяжении многих лет способен соответствовать квалификационным требованиям лётчика 1-го класса. При выполнении любых учебно-боевых задач – высшего пилотажа, ведении огня по наземным, воздушным и морским целям, нанесении бомбовых ударов – оценка может быть только отличной – средний балл не ниже 1,25 (вероятно, по немецкой системе – (прим.перев). Рустем Минлишев – из таких лётчиков. Сам он так оценивает своё лётное мастерство: «Я могу пилотировать свой самолёт в любое время суток в любых погодных условиях и участвую в обучении этим навыкам молодых пилотов. Сегодняшняя погода – вовсе не плохая, наоборот, такая погода только способствует обучению пилотов, подготовке их к решению более сложных боевых задач».

Взлёт звена Минлишева.

Сегодняшнее боевое задание – воздушный бой в составе звена против активно маневрирующих воздушных целей. Звено Минлишева – четвёрка МИГ-23 - поднимается в воздух парами. Сам взлёт занимает лишь несколько секунд. Чем ближе находишься от взлётно-посадочной полосы, тем более незабываемое впечатление получаешь от  этой картины. Я стою всего в 15 метрах от бетонной полосы. У МИГ-23 – изменяемая геометрия крыла, сейчас крылья максимально повёрнуты в стороны. Размах крыльев в таком положении - 14,5 метров, это делает готовый к взлёту истребитель-перехватчик внешне несколько неуклюжим. Но это впечатление обманчиво! Готовые к взлёту самолёты стоят уступом, совсем близко друг от друга. Обороты турбин растут, при этом начинает казаться, что их свистящий звук как бы затихает. Но проходит буквально несколько секунд и звук двигателей становится просто оглушительным, его растущие децибелы уже практически невозможно выносить. Два самолёта, две сложнейшие 17,5- тонные боевые системы молниеносно набирают скорость и спустя лишь несколько сотен метров взмывают в воздух. Несущая площадь крыла составляет 27,3 метра способствует быстрому набору высоты, самолёты быстро исчезают из вида. Лишь струи горячего воздуха над взлётной полосой какое-то время напоминают о взлёте звена Минлишева.

Подготовка к полётам началась на самом деле задолго до сегодняшнего дня. Рустем Минлишев и его коллеги много раз отрабатывали на тренажёрах отдельные элементы боевой задачи. Составлялись схемы полётов, на которых поэтапно уточнялись все этапы выполнения упражнений. Подробно обсуждался боевой опыт советских лётчиков, накопленный во время войны. Рустем охотно цитирует слова генерал-майора ВВС Арсения Ворожейкина, который ещё сорок лет назад в своей книге «Истребители» написал, что «техника пилотирования должна быть отработана лётчиком до такой степени, чтобы он мог выполнять любые фигуры высшего пилотажа с закрытыми глазами». Это – один из ключей к успеху. Воздушный бой протекает, как правило, с огромным напряжением всех сил лётчика, когда от перегрузок попросту темнеет в глазах. Но и в такие моменты пилот не может терять контроль над ситуацией. Он должен в любой момент быть способен управлять самолётом, не теряя пространственной ориентации, чтобы не попасть под огонь противника или не столкнуться с землёй. Эти слова были обращены к молодым лётчикам поколения Великой Отечественной войны, летавшим на одномоторных «Лавочкиных», «Петляковых», «Ильюшиных» и «Яковлевых» на скоростях 500-600 км/ч. Но слова Ворожейкина стали тем более актуальными в наши дни. Скорость МиГ-21 – 2125 км/ч., МиГ-23 уже в 2,5 раза быстрее скорости звука, а МиГ-25 летит со скоростью примерно 3200 км/ч. И это всё происходит в любом диапазоне высот – от самых низких и до 20-30 километров над землёй! МиГ-23 с его изменяемой геометрией крыла ставит перед пилотом непростые задачи. При каждом положении крыльев изменяются и аэродинамические характеристики самолёта. Можно выразиться так, что лётчик в процессе полёта всё время должен переключаться на управление как бы другим самолётом, с совсем иным поведением машины в воздухе. И здесь многократно возрастает значение способности лётчика действительно мастерски управлять самолётом.

Наземные помощники пилотов 

(дословно – «Такие техники, как Фёдоров»)

Боевая готовность эскадрильи обеспечивается, однако, не только профессионализмом лётчиков. Секретарь комсомольской организации эскадрильи гвардии капитан Михаил Степанов может назвать имена многих наземных специалистов эскадрилии, которые добросовестно выполняют свой долг и по комсомольски ответственно относятся к общему делу: «Все без исключения техники и механики у нас имеют классность не ниже «2», а более опытные – только «1». Он начинает перечислять мне своих сослуживцев, с уважением называя их полные имена и отчества: «Техник гвардии старший лейтенант Верёвкин Дмитрий Владимирович, специалист по вооружению гвардии младший сержант Галицкий Владимир Николаевич, механик гвардии прапорщик Байков Александр Николаевич…» Было бы интересно поговорить с кем ни будь из них, подумал я. Мы подходим к просторному ангару, где на контрольном стенде находится МиГ-23, с которым производит какие-то работы один из техников. «А можно поговорить с этим товарищем?» спрашиваю я.

техник старший лейтенант Николай Федоров          капитан Роман Прямичкин и ст. лейтенант Николай Федоров

   Der Komsomolsekretär reagiert gelassen auf meine Bitte: »Warum nicht. Ob wir nun diesen Genossen nehmen oder einen anderen - gut sind sie alle!« Dieser im Brustton der Überzeugung geäußerte Satz war entwaffnend und herausfordernd zugleich. »Nu, poidjom!« - Gehen wir zur MiG.

   Der Techniker steht auf der zweiten Stufe einer etwa zwei Meter hohen an die MiG gelehnten Metalleiter. Trotzdem arbeitet er in der Flugzeugführerka-bine. Höher zu klettern braucht Gardeoberleutnant Nikolai Fjodorow nicht. Das wird mir vollends War, als wir uns zu ebener Erde gegenüberstehen. 1,88 m sei er groß, das erspare ihm manches Mal bei den vielfältigsten Tätigkeiten rund um das Schwenkflügelflugzeug, eine Leiter zu benutzen. Wie sich herausstellt, ist die Körpergröße jedoch nicht der einzige Grund, zu dem 26jährigen Litauer aufzublicken. Zu den »alten Füchsen« unter den Flugzeugtechnikern zählt er sich noch nicht; drei Jahre Praxis sind zwar schon etwas, doch es gibt weitaus Erfahrenere als ihn. Wer will Nikolai da den Stolz verdenken, als er sagt: »Bis zur Klassifizierung I habe ich es schon gebracht, und Meister werde ich in die­sem Jahr!« Das klingt wie selbstverständlich, unumstößlich, obgleich es von den in der Sowjetarmee möglichen vier Nachweisen für militärtechnisches Spezialwissen der höchste ist. Die Prüfung für die Meisterklasse ruft strenge Richter auf den Plan, und in einem Truppenteil kann man solche Spezialisten an den zehn Fingern abzählen.

Das rote Flugzeugsymbol am Rumpf

Inzwischen ist die Gesprächsrunde größer geworden. Den Politstellvertreter der Kontroll- und Reparaturstaffel, Gardehauptmann Roman Pramitschkin, in­teressiert aus verständlichen Gründen, was da in seinem Verantwortungsbe­reich vor sich geht. In ihm habe ich gleich einen fachkundigen Prüfer für eine weitere Auszeichnung der Flugzeugtechniker gefunden, für den Titel »Ausgezeichnetes Flugzeug« - vergeben für vorbildlichen Pflege- und War-tungszustand. Der Politoffizier weist auf das rote Flugzeugsymbol am Rumpf der MiG: »So muß eine MiG aussehen!« "Da es bei der Vergabe dieses Titels um ein objektives Urteil und bei weitem nicht allein um technische Fragen geht", berichtet der Gardehauptmann weiter, "gehören der Prüfungskommission Ingenieure und Kommandeure ebenso wie Politarbeiter, Mitglieder des Komsomol- und des Parteibüros an. In die Bewertung werden alle Noten eines Ausbildungshalbjahres einbezogen, und das Flugzeug wird peinlich genau inspiziert. Das >Q< auf Dauer gibt es nicht. Reicht es mal nur zu einer Drei, wird der Titel aberkannt." So streng sind also die Bräuche! Doch der Gedanke, das »Q« zu verlieren, beschäftigt Nikolai Fjodorow überhaupt nicht. Er und andere 1.-Klasse-Spezialisten übernehmen die Garantie dafür, daß das rote Flugzeug am Rumpf der MiG als Qualitätspaß ständig mitfliegt.

"Komsomolgarantie" für die MiG

»Arbeit mit Komsomolgarantie« heißt eine der Initiativen, mit denen die jun­gen sowjetischen Armeeangehörigen ihren Beitrag zur fliegertechnischfen Si­cherstellung des Geschwaders in hoher Qualität leisten. »Besondere Hilfe geben wir unseren jüngsten Technikern, denen, die gerade von der Offi­ziershochschule gekommen sind«, meint der künftige »Meister«-Techniker Fjodorow. Auch er verdankt so einer Starthilfe seine rasche Entwicklung zu einem guten Flugzeugtechniker. Heute kann der Gardeoberleutnant schon eigene Erfahrungen und Kenntnisse weitervermitteln, an Gardeleutnant Alex­ander Garin zum Beispiel. Ihm hat Nikolai als erstes den Leitsatz ans Herz gelegt, nach dem er stets auch selbst handelt: Es gibt keinen fertigen Techniker! - Auf solche Komsomolzen können sich Rüstem Minlischew und seine Genossen jederzeit verlassen.

Landungen - auf den Punkt genau

Inzwischen ist die Mittagszeit herangerückt. Minlischew und seine Kette sind zum vierten Mal mit einem Kampfauftrag in der Luft. Mehrfach haben mich die präzisen Landungen der Piloten fasziniert. Am Anfang der Start- und Lan­debahn gibt es eine sogenannte Zone der genauen Landung. In ihr - mit weißen Farbstreifen gekennzeichnet - müssen die Räder der Flugzeugfahr­werke Bodenkontakt haben, wenn sich die Flugzeugführer im Wettbewerb von Mann zu Mann für die geforderte präzise Landung die Note 1 gutschrei­ben lassen wollen. Keiner der MiG-Piloten verfehlt diese 30-m-Distanz, aber eine Besonderheit gibt es doch. Die Räder der Hauptfahrwerke radieren mit einem Aufquietschen zentimetergenau auf dem letzten Strich entlang. Als ich Rüstem Minlischew danach befrage, quittiert er diese Beobachtung mit ei­nem Schmunzeln. Sportlicher Ehrgeiz oder militärische Meisterschaft - wo ist da die Grenze? Aufschlußreich finde ich Miniischews erste Antwort auf die Frage, wie er mit dem Ablauf des Flugtages zufrieden sei. »Die Techniker haben ganze Arbeit geleistet«, sagt Rüstem anerkennend. Was kann die Mühen dieser Män­ner mehr würdigen, über die schon der dreifache Held der Sowjetunion, der Marschall der Luftstreitkräfte Pokryschkin schrieb: »Was wären Jagdflieger ohne Techniker! Sie verließen den Flugplatz als letzte, aber kamen stets als erste, noch,vor dem Morgengrauen. Mit ihren Händen befühlten und pfleg­ten sie Motor und Zelle wie Mütter ihre Kinder.« Natürlich ist Rüstem nach so einem Tag abgespannt, gesteht er. Die hohe Konzentration in jeder Phase der Ausbildung zwischen Start und Landung verlangt ihren Tribut. Als Außenstehender kann ich meine Phantasie noch so sehr bemühen, das ganze Ausmaß der Ansprüche an den Flugzeugführer ei­nes modernen Jagdflugzeugs werde ich wohl nie erfassen können. Was mir aber angesichts der tatsächlich rundum mit Instrumenten, Geräten, Schal­tern und anderen Bedienelementen ausgefüllten Kabine einer MiG auffällt ist: Da haben die Hände und die Füße, die Augen und die Ohren und - das vor allem - das Gehirn des Flugzeugführers vollauf zu tun, wenn er in jeder Situation Herr der Lage bleiben will.

«Почему же нет?» – так отвечает секретарь комсомольской организации: «У на все – хорошие товарищи!». Сказано это было с очень искренней и обезоруживающей интонацией, в словах моего собеседника чувствовалось глубокая уверенность. «Ну, пойдём!» – сказал он на русском. Мы подошли к МиГу.

Техник расположился на второй ступеньке прислонённой к самолёту примерно двухметровой металлической лестницы. При этом он ухитряется работать в кабине пилота! Забираться по ступенькам выше гвардии старшему лейтенанту Николаю Фёдорову не нужно. В этом я убедился, когда он спустился на землю. Рост 1м 88см позволяет ему достаточно часто и не пользоваться лестницей при проведении различных работ по обслуживанию самолёта с изменяемой геометрией крыла. Но его большой рост – не единственная причина познакомиться поближе с этим 26-летним парнем из Литвы. К «старым лисам» среди лётных техников Николай себя не причисляет. Трёхлетний стаж, конечно, уже что-то означает, но есть и гораздо более опытные техники. Тем не менее, вряд ли стоит упрекать Николая в излишней самоуверенности, когда он не без гордости говорит: «1-й класс у меня уже есть, а мастером я стану уже в этом году!» Это звучит, как нечто само собой разумеющееся, хотя квалификация мастера – высшая из четырёх возможных в Советской Армии для оценки военно-технических специалистов. Экзамен для получения этой квалификации – очень строгий и в части можно по пальцам пересчитать таких специалистов.

Красный самолётик на фюзеляже.

Между тем в разговор вступает замполит ремонтно-эксплуатационного подразделения гвардии капитан Роман Прямичкин. По вполне понятным причинам его заинтересовало, о чем беседуют с гостем его сослуживцы. У капитана можно узнать много важного и интересного работе авиационно-технической службы. Он со знанием дела объясняет, что означает этот красный силуэт самолётика, нарисованный на фюзеляже. «Отличный самолёт» – это означает, что уход и обслуживание самолёта проводятся только на «отлично». Подтверждением именно такого отношения к самолёту и служит эмблема на фюзеляже. Замполит уверен, что МиГ должен выглядеть именно так! Заслужить право нанести на самолёт такую эмблему непросто. «Чтобы самолёт стал «отличным» – это не только технический вопрос», - рассказывает гвардии капитан: «Решение принимается строгой комиссией, в работе которой участвуют не только инженерная служба и командование, но и политическое руководство подразделения, представители комсомольского и партийного бюро. При принятии решения учитываются все оценки за полугодие, состояние самолёта проверяется постоянно и очень тщательно. Но такое звание присваивается не навсегда. Достаточно один раз получить оценку «3», чтобы лишиться этого звания». Вот такие строгие требования! Но Николай Фёдоров не боится лишиться этого звания. Он, вместе с другими первоклассными специалистами готов дать гарантию, что такая эмблема постоянно будет украшать фюзеляж самолёта, подтверждая высокое качество обслуживания и ремонта.

Комсомольская гарантия для МиГов.

Работать с комсомольской гарантией – так называется инициатива, с которой выступили молодые советские военнослужащие. Целью её является желание принимать активное и прямое участие в поддержании самого высокого уровня боевой готовности эскадрильи. «Особое внимание мы уделяем помощи нашим самым молодым техникам, которые только что прибыли из военных училищ», - так полагает будущий «мастер» Фёдоров. Сам он стал так быстро высококлассным специалистом благодаря изначальной помощи старших товарищей. И теперь гвардии старший лейтенант уже сам способен многому научить других, например своего коллегу гвардии лейтенанта Александра Гарина. Николай прежде всего постарался убедить его в том, чему и сам научился в самом начале своей работы – сразу не бывает готовых специалистов, чтобы стать хорошим специалистом – нужно многому учиться. Вот на таких комсомольцев и могут всегда положиться Рустем Минлишев и его товарищи.

Точная посадка.

Приближается полдень. Минлишев со своим звеном успел уже в четвёртый раз подняться в воздух для выполнения боевых заданий. Уже в который раз на меня производит большое впечатление то, с каким мастерством лётчики выполняют посадку. В начале взлётно-посадочной полосы имеется так называемая зона точной посадки. Она обозначена белыми полосами. Именно в этой зоне должны коснуться полосы колёса самолётов при приземлении для получения отличной оценки в соревновании лётчиков на самую точную посадку. Никто из пилотов МиГов не выходит за пределы этой 30-метровой зоны, но и здесь есть свои особенности. Колёса основных стоек шасси стирают краску с самой последней из белых полос с точностью буквально до считанных сантиметров. Когда я спрашиваю Рустема Минлишева об этом, он хитро улыбается. Что это – лётный кураж или боевое мастерство? А на вопрос о том, доволен ли он сегодняшними полётами, Минлишев отвечает уже с искренней признательностью: «Техники отлично выполнили свою работу». Это лучшая похвала для тех, о ком в своё время написал такие слова трижды Герой Советского Союза Маршал авиации Покрышкин: «Кем были бы лётчики-истребители без техников! Они последними уходят с аэродрома и самыми первыми, ещё до рассвета, приходят. Своими руками они заботятся о моторах и обшивке самолёта, чувствуют их и ухаживают за ними, как матери за детьми». Конечно, Рустем сегодня устал, он сам в этом признаётся. Каждая фаза полёта от взлёта и до посадки требует от пилота высочайшей концентрации. Мне самому даже трудно представить, насколько всё это сложно, какие требования предъявляются к пилоту современного истребителя. Но когда я вижу кабину МиГа, до отказа наполненную таким количеством приборов, рукояток, переключателей – мне становится ясно, что это очень сложная работа как для рук и ног лётчика, его глаз и ушей, но, главное и прежде всего – для его мозга. Ведь он должен быть хозяином положения в любой ситуации.

старший лейтенант Николай Федоров